 |
 |
||
 |
 |
 |
 |
|
 |
||
| Жил па берегу моря один вайшья. Было у
него в достатке я богатства, и зерна. В жертвах
был он усерден, в дарениях щедр, духом смиренен,
исполнял свои обязанности, хранил чистоту. Имел
он многих сыновей, был чадолюбив и равно
сострадателен ко всем существам. Жил он, не ведая
страха, ибо правил тем царством царь, всецело
преданный дхарме. Повадилась одна ворона доедать остатки от трапезы его многочисленных юных славных сыновей. Всякий раз малые сыновья вайшьи оставляли ей мяса, молока, простокваши, риса, варенного в молоке, меда и масла. И вот, откормившись тем, что ей оставляли юные сыновья вайшьи, возгордилась ворона; и стала она теперь смотреть свысока па птиц, подобных себе, и даже на таких, что во всем ее превосходили. Залетели однажды на тот морской берег резвые лебеди с изогнутыми шеями, красотой полета соперничающие с Гарудой. И тут дети, завидев лебедей, сказали вороне: «Право же, почтеннейшая птица, ты превосходишь всех прочих пернатых!» Обманутая теми неразумными детьми, рожденная из яйца, в глупости своей и гордыне, возомнила, что это чистая правда. Гордая своим столом из объедков, подлетела ворона к тем державшимся большой стаей перелетным птицам, чтобы выведать, кто из них наидостойнейший. И, сочтя одного пернатого из тех привычных к дальним перелетам лебедей самым главным, глупая ворона бросила ему вызов: «Летим со мною!» Услышав болтовню вороны, все бывшие там могучие лебеди, обитатели небес с красиво изогнутыми шеями, прекраснейшие из пернатых, со смехом отвечали: «Мы, лебеди, обитаем на озере Манаса и странствуем по всей этой земле; мы всегда славились среди пернатых способностью к дальним перелетам. Как же ты, глупая ворона, смеешь вызывать на состязание в полете могучего, с телом, крепким как ваджра, привычного к дальним перелетам лебедя?! Скажи, как ты сможешь лететь вместе с нами, ворона?» Но глупая ворона только посмеялась от души над словами лебедей, а затем — по неразумию, свойственному всей вороньей породе, — хвастливо сказала: «Не сомневайтесь, сейчас я полечу, используя сотню различных способов полета, и каждым из них я покрою сотню йоджан! Прямой взлет, крутой спуск, стремительный полет и обычный, низкий полет, ровный полет, полет по различным кривым, косой полет, круговой, верхний, красивый полет, быстрейший, большой, тихий, малый круговой, полет с остановкой и круговым облетом и многие другие способы полета — все это я сейчас покажу вам; узрите же мое могущество!» Выслушав ворону, рассмеялся один из лебедой и говорит: Слушай, что я тебе скажу! Ты, конечно, можешь лететь сотней различных способов, о ворона. Но есть один способ полета, хорошо всем птицам известный, — им-то я и полечу, ибо другого никакого не знаю; а ты, красноглазая, вольна лететь как тебе угодно!» Тут все вороны, что там собрались, принялись над ним смеяться: «Как-то лебедь выиграет с одним лишь способом полета против сотни! (Напротив, наша) могучая, стремительная, доблестная ворона и одним способом одолеет лебедя, примени он хоть сто способов полета!» Наконец те двое, лебедь и ворона, раззадорив друг друга, пустились в полет; и лебедь с красиво изогнутой шеей летел единственным простым способом, а ворона — сотнею разных. Вот летит лебедь, и летит ворона; силится она удивить его приемами полета и все время сама себя восхваляет. Наблюдая всевозможные ухищрения вороны в полете, другие вороны развеселились и принялись громко каркать. Лебеди тоже насмехались над воронами, говорили им обидные слова и то и дело взлетали в воздух, восклицая: «Погоди, ворона!» Они слетали с верхушек деревьев на землю и снова взмывали ввысь, издавая всевозможные крики, прославляя свою победу. Лебедь тем временем тихо парил в вышине, и казалось, что он уступает вороне, о почтенный! Презирая его за то, что он так тихо летит, крикнула лебедям ворона: «Ваш лебедь, полетевший со мною, уже проигрывает!» Услышав это, лебедь стремительно полетел в западном направлении, прямо над океаном, обителью Варуны. Тогда ворона, измученная усталостью, стала снижаться, не видя под собой ни деревца, ни островка, и стало ей, глупой, страшно: «Куда же я, уставши, сяду среди этой водной пучины?» Невозможно вынести путь через океан, в котором обитают стаи бесчисленных тварей; из-за сотен обитающих в нем великих существ он выглядит еще более величественным, чем небо! Ничто не сравнится глубиной с океаном, о низкородный Карна; его воды, ограниченные лишь сторонами света, непреодолимы; что такое ворона, о Карна, перед бескрайностью водного простора! А лебедь, быстро проносясь над океаном — сейчас он здесь, а через миг — уже там, заметил, что устала ворона и рассудил, что не может бросить ее позади. Уже далеко обогнав ворону, лебедь с красиво выгнутой шеей задержался, чтобы дождаться ее. Видя, что ворона ослабела, почти тонет, и решившись, как то в обычае у людей благородных, спасти ее, лебедь сказал: «Много ты говорила о разных способах полета, лишь об этом одном умолчала, не хотела, видно, нас посвящать в такую тайну! Как он все же называется, о ворона, тот способ, коим ты сейчас летишь, то и дело задевая воду крыльями и клювом?» А измученная, смертельно усталая ворона в самом деле быстро опускалась все ниже, уже задевая крыльями и клювом морскую воду. Лебедь сказал: Все, что ты прежде говорила, о ворона, о ста разнообразных способах полета, на поверку оказалось ложью! Ворона сказала: Возгордившись столом из объедков, я возомнила себя подобной Супарне, я презирала всех ворон и многих прочих птиц! Ныне тебе, о лебедь, вручаю мою жизнь: доставь меня к берегу острова! Если я благополучно вернусь на родину, то никого более не стану презирать. О лебедь, вызволи меня из этой беды! Тогда лебедь, приблизившись к так причитающей, скорбящей, плачущей, обезумевшей от страха, кричащей «Карр! Карр!», тонущей в великой пучине, вымокшей, дрожащей, являющей самый жалкий вид вороне, схватил ее лапами, подкинул вверх и осторожно усадил себе на спину. И, взвалив на спину лишившуюся от страха чувств ворону, лебедь вернулся к тому острову, откуда они, бросив друг другу вызов, вылетели! Высадив эту птицу на сушу и позаботившись о пей, лебедь, быстрый как мысль, полетел затем в края, ему желанные. (Махабхарата, Книга о Карне) |
|||
 |
|||
|
|||